Впрочем, было бы ошибкой считать парламент второстепенным компонентом государственной машины. Парламент остается формальным и символическим центром демократической системы и остается в фокусе пристального общественного внимания. Это арена, на которой проходят обкатку и получают известность национальные лидеры. Парламент предоставляет трибуну оппозиции, чей лидер получает такую же зарплату и такие же привилегии, как член правительства, и чей «теневой кабинет» занимается теми же вопросами, что и действующий кабинет. Ежедневно в рабочей повестке дня парламента выделяется время для рассмотрения так называемых «текущих вопросов», когда парламентарии заслушивают отчеты министров о работе возглавляемых ими ведомств. Хотя министры частенько уходят от острых тем, поднимаемых членами оппозиции, и занимаются скорее саморекламой, отвечая на наводящие вопросы однопартийцев-заднескамеечников, эти выступления становится хорошим поводом для политических дебатов.

Кроме того, сенат, в силу его особой роли и возможностей в государственной системе, является эффективным фактором ограничения исполнительной власти. Правящей партии или коалиции трудно получить большинство в сенате. Баланс сил между проправительственными сенаторами и сенаторами от оппозиции обычно обеспечивают независимые члены сената или сенаторы, представляющие мелкие партии. И хотя отклонение сенатом того ли иного законопроекта не влечет за собой уход правительства в отставку, скорее может послужить для правительства поводом пригрозить сенату «двойным роспуском» с последующими досрочными выборами, возможности правительства в управлении страной существенно ограничиваются, если подобные поражения в сенате становятся регулярными. Поэтому, чтобы добиться прохождения законопроектов в сенате, правительство нередко вынуждено заключать компромиссные договоренности с сенаторами от мелких партий, а иногда и с оппозицией. В последние десятилетия повысилась также роль сената как инструмента контроля над исполнительной ветвью власти.

Но и в сенате соображения политической целесообразности и партийная принадлежность остаются решающими факторами. Для осуществления своих предвыборных обещаний недавно избранное или уверенное в широкой общественной поддержке правительство может напрямую апеллировать к «мандату избирателей». Чаще, однако, достигаются компромиссы, когда правительство соглашается с предложениями оппозиции или мелких партий, не меняющими существа предложенного законопроекта.

Самый деликатный момент во взаимоотношениях между правительством и сенатом связан с прерогативой сената выносить решение по предложенному правительством проекту бюджета, так как, не заручившись одобрением сената, правительство просто не может нормально функционировать. По конституции, сенату запрещено вносить поправки в законопроекты, касающиеся налогообложения или программ финансирования, но при этом он вправе отклонить такие законопроекты и тем самым вынудить палату представителей вносить в них поправки. До 1975 сенат ни разу не проваливал бюджетные законопроекты правительства. Но в 1975 либерально-национальная оппозиция, имевшая большинство в сенате, предприняла попытку отправить в отставку непопулярное лейбористское правительство. Поэтому оппозиция с сенате блокировала принятие бюджета. Правительство, однако, отказалось уйти в отставку, сославшись на британский опыт парламентаризма: в Англии правительство, имеющее поддержку в нижней палате, остается у власти. В результате возник конституционный кризис. Он был «разрешен» драматическим и противоречивым способом – беспрецедентным вмешательством номинального главы государства. Генерал-губернатор, вопреки традиционному положению о том, что он действует от имени кабинета министров, но по букве конституции, уволил премьера Уитлема и его лейбористское правительство. Назначив лидера оппозиции премьером переходного правительства, хотя это новое правительство имело в палате представителей поддержу меньшинства, генерал-губернатор объявил о досрочных выборах в обе палаты. На этих выборах новое правительство получило подавляющее большинство мест в обеих палатах. Однако дискуссии относительно законности тех или иных действий во время конституционного кризиса, в частности – действий генерал-губернатора в 1975, не стихают до сих пор.