Его отличает сугубое внимание к внутреннему миру человека. В его технический арсенал входят аналитический комментарий, символика, внутренний монолог и поток сознания. Наиболее часто встречающиеся формы психологического романа – «роман воспитания» и детализированный портрет. Под портретом подразумевается последовательное изучение персонажа в момент кризиса. Роман воспитания прослеживает временне стадии в жизни протагониста, преследующего определенную цель. В нем преобладает оптимистический настрой, ибо достигаемая цель – это художественный или профессиональный успех, духовный рост, достижение эмоциональной полноты. Протагонист изучает мир, страдает и под конец разрешает или хотя бы начинает по-новому понимать все конфликты, терзавшие его в детстве или юности. В

В арсенале романистов-психологов помимо прямого описания есть и другие методы. Герой часто сам «выдает себя». Так поступает Достоевский в Записках из подполья, давая выговориться своему анонимному «парадоксалисту». Поток сознания, отличающийся от сознательно выстроенного внутреннего монолога хаосом образов и ассоциаций, открывает, чем сознание является для самого себя. Классическим примером здесь являются ассоциативные скачки, передающие невыстроенную внутреннюю речь героя Улисса Леопольда Блума. Существуют и другие способы раскрытия мыслей и чувств. Один из них парадоксальным образом отрицает всякое заглядывание внутрь. «Психология» персонажа в этом случае выражается предметами, попадающими в его поле зрения. А.Роб-Грийе в Ревности с почти маниакальной точностью описывает самые обыкновенные предметы, попадающие в поле зрения трех людей на колониальной плантации, а также их действия. Однако на уровне мотивации и стиля поведения ничего не прояснено. Для Роб-Грийе человеческое поведение слишком сложно, чтобы укладываться в привычные психологические категории. Невыразимое, таинственное и непрозрачное стало одной из характеристик современного повествования – от Хемингуэя, чьи герои отказываются раскрыть себя, до голосов С.Беккета, ничего не говорящих о самих себе, но наговаривающих тома об анонимности человеческого сознания в постсовременном мире.

Роман идей. В романе всегда находилось место для разного рода теорий и мнений относительно общества, космоса, нравственных ценностей, собственно, обо всем на свете. В отличие от психологического романа, роман идей, или «философский» роман, использует персонажей в качестве носителей интеллектуальных теорий. Но если, скажем, в диалогах Платона участники являются лишь рупором философа, герои романа – полноценные персонажи, разделяющие те или иные взгляды. В Братьях Карамазовых Достоевский использует и фантастические (Легенда о Великом Инквизиторе), и «реальные» сцены, чтобы высказать идеи, которые мучают героев. Т.Манн в Волшебной горе использует и дебаты в духе Достоевского (диалоги либерала Сеттембрини с иезуитом Нафтой), и сложную систему символов (рентгеновский снимок как поэтическое проникновение в глубь вещей) для высказывания своих идей относительно современной цивилизации. Дебаты и символику использует Кафка в Процессе. В мире Кафки человек, оказавшийся жертвой преследования, всегда оказывается виновным; по странной логике современного мира, самой попыткой освободиться он зарабатывает себе наказание. Чешский романист М.Кундера создает вокруг своих героев угрожающее политическое окружение, заставляющее их искать автономии от него в игре, сексе и искусстве. В Невыносимой легкости бытия он исследует последствия господства тоталитарного режима 1968.

назад   дальше