Дигамабар Кундакунда (1–2 вв.) разрабатывал систему категорий и, отдельно, пять субстанций (джива-душа, дхарма и адхарма – условия движения и покоя, пудгала-материя, акаша-пространство), а также методологию – учение о контекстности истины. Его ученик Умасвати кодифицировал основоположения философии джайнизма в Таттвартхадхигама-сутре и составил комментарий Бхашью.

Джайнская схоластика представлена многочисленными комментариями (как прозаическими, так и стихотворными) к сочинениям Кундакунды и Умасвати, текстам шветамбарского и дигамбарского канонов, специальными трактатами и компендиумами на джайнском пракрите и санскрите. Наиболее авторитетные дигамбарские комментарии сутр Умасвати – Сарвартхасиддхи Пуджьяпады (6 в.), и Гандхахастимахабхашья Самантабхадры (7 в.), вступительная часть которого Аптамиманса была посвящена разработке логики сьядвада. Акаланка (7 в.) комментировал и Умасвати и Самантабхадру, составив также три трактата по логике. Сиддхасена Дивакара (с 4 до 8 вв.), комментировавший сутры Умасвати, применил методологию анэкантавады к описанию субстанций, качеств и проявлений и написал трактат Ньяяватара, где систематизировал источники знания. Шветамбару Харибхадре (8 в.), помимо многочисленных трактатов и комментариев (в том числе даже к Прамана-самуччае основателя буддийской школы логики Дигнаги), принадлежит первый в истории индийской философии компендиум Шаддаршанасамуччая, в котором джайнизм излагается наряду с другими основными системами того времени (позднее его примеру последуют Раджашекхара и ряд других авторов, излагавших «шесть систем»). Видьянанда (9 в.), защищавший джайнизм от мимансака Кумарила Бхатты, комментировал и Умасвати и Акаланку, составив также несколько трактатов по теории познания. Дигамбар Немичандра (9 в.) известен двумя стихотворными трактатами: в краткой Дравьясанграхе исследуется основные субстанциальные системы – душа и не-душа, освобождение, его условия и причины; в подробных калькуляциях и дескрипциях тысячестишья Панчасанграхи – учение о душе, кармическая материя, космология и натурфилософия, а также природа и типология знания. Джиначандра Гани (10–11 вв.) известен трактатом Навататтва-пракарана, где исследуются 9 категорий, список которых дополняет перечень Умасвати. Энциклопедисту Хемачандре (12 в.) принадлежал трактат по источникам знания Праманамиманса. Его тридцатистишье Аньяйогавьяваччхедика послужило основой для знаменитого толкования Сьядвадаманджари Маллишены (13 в.), где с позиции джайнского «срединного пути» в познании подвергаются критике «крайние» системы, вроде буддийской шуньявады. Одна из завершающих фигур классической джайнской философии – Гунаратна (15 в.) с его комментарием к компендиуму Харибхадры Таттварахасья.

В отличие от других индийских систем, джайнская философия выясняет не столько вопрос о том, какие источники знания (праманы) следует считать «атомарными», а какие вторичными, сколько дифференциацию непосредственных и опосредованных способов познания мира. Умасвати (I.9-12) различает пять источников знания, которые имеют мало общего с брахманистскими: «мысль» (мати), «свидетельство» (шрута), «ясновидение» (авадхи), «телепатия» (манахпарьяя) и «всеведение» (кевала), из которых опосредованные – первые два, непосредственные – остальные три. В «мысль» включаются чувственное восприятие и умозаключение, четко различавшиеся брахманистами и буддистами (I.13). В отличие от двух последних, три первых средства познания могут быть ошибочными (I.32-33). Все они различаются по своему диапазону: два опосредованных фиксируют все субстанции, но не все их проявления; «ясновидение» – также и проявления, наделенные цвето-формой; «телепатия» – также и сами познания, достигаемые «ясновидением»; «всеведение» – все проявления всех субстанций (I.27-30).

Джайнская логика представлена в систематизации семи реальных способов познания действительности (найя). Джайнская концепция контекстности истины – анэкантавада («учение о неоднозначности») направлена против абсолютизации какого-либо одного аспекта вещей. Результатом этой познавательной терапии является модель сьяд-вада, позволяющая строить предикации с «квантором ограничительности» в семи позициях, а именно в некотором смысле : 1) A ecть Х; 2) А есть не-Х; 3) А есть Х и не-Х; 4) А неописуемо; 5) А есть Х и неописуемо; 6) А есть не-Х и неописуемо; 7) А есть Х и не-Х и неописуемо. Примером может служить кувшин, коему в определенном контексте можно приписать вечность, в другом эфемерность, в третьем и то и другое и т.д. Особенностью джайнского подхода (он отражен уже в древней притче о слепцах, каждый из которых отождествлял слона с одной из его частей) является убеждение в том, что контекстность предикаций зависит не от нашего интеллекта, но от многоконтекстности самой действительности.

Джайны придерживаются двух различных систем категорий: чисто онтологической (субстанции, качества, проявления) и космологическо-сотериологической. Вторая «записывается» неодинаково, и Умасвати насчитывает их 7: джива, не-душа – аджива (дхарма и адхарма – условия движения и покоя, акаша-пространство, пудгала-материя, иногда также время-кала), асрава, бандха, самвара, нирджара, мокша (I.4, V.1). Другие, например Джиначандра Гани, увеличивали список до 9, добавив еще «заслугу» (пунья) и «порок» (папа) – каналы асравы.

Особенности джайнской сотериологии связаны в первую очередь с тем, что карма, от которой призвана освободиться душа, мыслится более «материально», чем у брахманистов и буддистов. Это – тончайшая материя, образующая одно из «тел» души, которая растет в результате постоянного притока новых карм. Джайнский путь к освобождению связан с поэтапным прекращением течения этого притока, а затем с разрушением самого его условия – «кармического тела».

назад