Ирония, как правило, дискредитирует описываемое (ср. приведенные выше примеры). Однако возможно и обратное: описываемый объект возвеличивается, а дискредитации подвергаются его хулители. Это ирония с отрицательным знаком, т.е. наложение положительного смысла на отрицательный. Сюда относится самоирония, высказывания-«прибеднения» типа: Где уж нам, дуракам, чай пить; Вы – умы, а мы – увы. Предпочтительнее, однако, говорить не о самоиронии, а об антииронии, поскольку объектом возвеличивания под маской хулы может выступать не обязательно сам автор. Так, в полемическом стихотворении Василия Курочкина возвеличивается Чернышевский и его роман: Нет, положительно, роман / «Что делать?» нехорош! / Не знает автор ни цыган, / Ни дев, танцующих канкан, / Алис и Риголбош. / Жена героя – что за стыд! – / Живет своим трудом; / Не наряжается в кредит / И с белошвейкой говорит – / Как с равным ей лицом. / Нет, положительно, роман / «Что делать?» нехорош!

С течением временем как понимание иронии, так и сама ее техника существенно изменились и усложнились. Дело в том, что ирония (а также юмор и сатира) часто читается между строк, она может быть как бы разлита по всему тексту, иногда очень большому. Более того. Многие исследователи, например Д.Мюкке, отмечают, что ирония – это уже не только и даже не столько стилистический прием, сколько «способ мировосприятия», «состояние духа», «способ мышления, незаметно возникший как общая тенденция нашего времени». А если так, то естественно предположить (и это предположение оказывается правильным), что ирония создается средствами всех языковых уровней – лексическими, семантическими, синтаксическими.

Бывает так, что сама ситуация заставляет понимать слово или словосочетание в смысле, прямо противоположном общеизвестному. Слова Отколе, умная, бредешь ты голова? (И.А.Крылов), обращенные к ослу, подчеркивают его глупость, а высокопарное выражение аудиенция закончена в применении к сторожу подчеркивает нелепость и комичность описываемой ситуации: Тут сторож допил свою воду, вытер рот рукавом и закрыл глаза, желая этим показать, что аудиенция закончена (М.Зощенко, Ночное происшествие).

Нередко ирония основывается на обыгрывании омонимии или многозначности слов, а также паронимии (связи между словами, близкими по звучанию и отчасти по смыслу). Ср.: Раньше носили платья до пола, а теперь – до признаков пола; У дам моих в купальне идут пренья / О конституции... их благородных тел (В.Буренин); И у Иуды был преданный друг (А.Кнышев, Уколы пера); Многие люди ни на что не способны и одновременно способны на все; Губенко провел пресс-конференцию. И журналистов. («Коммерсантъ», № 42, 1991); Овладел наукой, но не оплодотворил ее (С.Лец); «Пою мое отечество!» – заявляла продавщица пивного ларька (А.Кнышев, Тоже книга); Высокомерный помещик решил поиздеваться над ветеринаром и спрашивает: – Это вы доктор для скотины? – Да, я, – спокойно отвечает тот, – а что у вас болит?; На всякого заведующего есть свой завидующий (Э.Кроткий).

Один из основных приемов создания иронии – переосмысление стереотипных словосочетаний, клише, таких, как: народный умелец, праведный гнев, перлы мудрости, труженик села.

В статье Поэзия Михаила Исаковского А.Т.Твардовский писал, что даже там, где не содержится сатирических оттенков, мягко иронический, ни для кого, казалось бы, не обидный тон подрывает, однако, магическую, заклинательную силу претенциозно-казенных штампов речи, таких, как комсомольская линия, выводит их из строя. Ср.: Припаяли ему внушение, / Что вошел с кулаком в сношения, / Что в июньскую полночь синюю / Искривил комсомольскую линию (М.Исаковский, У Ванюши не пахана пашенка...).

Еще несколько примеров переосмысления стереотипных словосочетаний:

[О русских воеводах] Это были люди веселого и неуживчивого характера, с таким широким размахом и неиссякаемым интересом к чужому имуществу (А.Бухов, История взятки).

В то время [время революции] Россия тратилась на освещение пути всем народам, а для себя в хатах света не держала (А.Платонов, Чевенгур).

– Я чту Уголовный кодекс. Я не налетчик, а идейный борец за денежные знаки (И.Ильф – Е.Петров, Золотой теленок).

– А! Пролетарий умственного труда! Работник метлы! – воскликнул Остап, завидя согнутого в колесо дворника (И.Ильф – Е.Петров, Двенадцать стульев).

Греков протянул руку. – Привет надежде русского вокала (М.Чулаки).

Интерпретируя последний из приведенных примеров, С.И.Походня отмечает: «словосочетание надежда русского вокала, употребленное даже относительно талантливого певца, имеет явно ироничный оттенок. <...> То же самое произошло и со стереотипным словосочетанием инженер человеческих душ, которое ныне употребляется в русской речи, пожалуй, чаще иронически, чем как поэтичная метафора». Отметим, что словосочетание инженер человеческих душ употребляется иронически не только «ныне», но уже и в 1920-е годы, ср.:

[О поэте] ...между нами говоря, этот инженер человеческих душ, как нарочно, оказался на редкость несостоятельным и ограниченным субъектом (М.Зощенко, Бедная Лиза).

Нередко ирония строится на грубом преувеличении или явном противоречии:

Потом были показаны турецкие кинжалы, на одном из которых, по ошибке, было вырезано: Мастер Савелий Сибиряков (Н.Гоголь, Мертвые души).

Товарищи ученые, Эйнштейны драгоценные, / Ньютоны ненаглядные, / любимые до слез! / Ведь лягут в землю общую останки наши бренные, / Земле – ей все едино: апатиты и навоз (В.Высоцкий). Вряд ли советские ученые в целом допускают сравнение с Эйнштейном и Ньютоном.

Я пришел к тебе с приветом, / я прочел твои тетради: / в прошлом веке неким Фетом / был ты жутко обокраден (И.Губерман).

– С приездом, дорогая тетушка. Мама говорит, что только тебя нам не хватало... Смысл фраземы прямо противоположен буквальному смыслу элементов, ее составляющих.

Особый вид иронии – иронические сравнения. Я.Г.Биренбаум отмечал: «Сравнения с иронией не усиливают качество, а наоборот, указывают на полнейшее отсутствие его и наличие противоположного (обычно отрицательного) качества». Вот как Высоцкий передает простую мысль: «Мы не нужны в Париже»:

Ваня, мы с тобой в Париже / Нужны, как в бане пассатижи... / А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже / Нужны, как в русской бане лыжи... / И все же, Ваня, мы друзьям в Париже / Нужны с тобой, как зайцу грыжа (Письмо Ване Бортникову из Парижа).

Этот вид иронии был широко распространен уже в 19 в., ср.: Он у нас осьмое чудо – /У него завидный нрав. / Неподкупен – как Иуда, / Храбр и честен – как Фальстаф. / (Н.Некрасов, <На Ф.В.Булгарина>); Чудак он, право, своенравный! / Его ввести не можно в толк! / На разговор он рыбе равный, / А вежлив, как сердитый волк (А.Грибоедов и П.Вяземский, Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом).

Нейтральными были бы высказывания, содержащие отрицание обсуждаемых качеств: неразговорчив, как рыба; невежлив, как сердитый волк и т.п. Сюда же относятся иронические характеристики типа плюшкинская щедрость.

Для создания иронии могут использоваться синтаксические средства, в частности порядок слов, значение союзов и т.п., ср.: (Издателю журнала с эпиграфом «С нами Бог»): В чем разноречит он с читателем своим? / Он пишет: «С нами Бог!», тот говорит: «Бог с ним» (А.Илличевский); Генерал, человек образованнейший, состояния не оставил, но зато весь был изранен (Ф.Достоевский, Село Степанчиково, 1) – вряд ли раны похороненного генерала могут компенсировать его родственникам отсутствие наследства.

Распространено также цитирование широко известных текстов, зачастую неточное. Постановка их в новом контексте меняет смысл на иронический. Так, строчки И.Губермана Не стесняйся, пьяница, носа своего, / он ведь с нашим знаменем цвета одного – перекличка со стихами С.Михалкова о красном пионерском галстуке: Как наденешь галстук, береги его, Он ведь с нашим знаменем цвета одного.

Другие примеры: Этот Жан – здоровеннейший мужчина, говорящий хриплым басом, пахнущий уксусом и вечно ищущий по свету, где оскорбленному есть чувству... рюмка водки и рубль взаймы (А.Чехов, Визитные карточки); Советское здравоохранение работало под девизом «Тяжело в лечении – легко в раю!» (обыгрывание суворовского девиза: «Тяжело в учении – легко в бою»).

Подобное же переосмысление происходит с пушкинскими строчками, которые использовали (и используют) с этой целью многие писатели. Ограничимся двумя примерами цитации стихотворения Памятник:

И дикий тунгуз, и сын степей калмык – все будут говорить: майора Топтыгина послали супостата покорить, а он, вместо того, Чижика съел! (М.Салтыков-Щедрин, Сказки. Медведь на воеводстве).

– Слава? – перебил Кончеев [автор сборника стихов Сообщение]. – Не смешите. Кто знает мои стихи? <...> В будущем, может быть, отыграюсь, но что-то уж очень много времени пройдет, пока тунгус и калмык начнут друг у друга вырывать мое «Сообщение», под завистливым оком финна (В.Набоков, Дар).

При иронической цитации обращение с первоисточником может быть достаточно вольным (это может даже обеспечить дополнительный комический эффект), ср. перекличку (а по существу – полемику) А.Аверченко с гоголевской птицей-тройкой: Эх ты, русский народ! Кто тебя выдумал, как говорит незабвенный Гоголь...

Иногда ирония возникает при простом повторении слов собеседника: [Разговор эксцентричной дамы с кавалером]: – Едем в церковь, дорогой мой, едем в церковь, скорее, скорее, скорее. Я хочу молиться и рыдать, пока еще не взошла заря. Церковь ночью заперта. – Любезный кавалер предлагает рыдать прямо на паперти (Н.Тэффи, Демоническая женщина).

Список технических приемов придания высказыванию оттенка иронии может быть продолжен.