Будучи специфической комбинацией видовременных значений, имперфект в собственном смысле выделяется в тех глагольных системах, где он противопоставлен, с одной стороны, формам прошедшего времени ограниченного или совершенного вида (т.е. формам аориста) и, с другой стороны, результативным формам типа перфекта. Таким образом, имперфект обозначает ситуацию, относящуюся к прошлому, неограниченную во времени (повторяющуюся или в момент ее упоминания незавершенную) и при этом никак не связанную с планом настоящего. Характерным является также использование имперфекта в придаточных предложениях для описания ситуации, происходившей в прошлом одновременно с главной ситуацией (так называемое «фоновое» употребление, ср. контексты типа когда мы вошли в комнату, Максим [как раз] читал «Заводной апельсин»). Из современных языков индоевропейской семьи глагольные формы с подобным значением засвидетельствованы в южнославянской подгруппе (прежде всего, в болгарском), в романской группе, во многих иранских и индоарийских языках, в ирландском, армянском. Встречаются они и за пределами индоевропейской семьи, например во многих тюркских языках, в дагестанских языках и др.

Для канонического имперфекта характерно объединение хабитуального и дуративного значений, т.е. значений регулярной повторяемости и незавершенности/одновременности. Не во всех языках, однако, хабитуальность и дуративность выражается одним и тем же показателем: для их выражения вполне могут использоваться и разные морфемы (кроме того, одно из этих значений в языке может быть и не грамматикализовано). В таких случаях мы получаем, с одной стороны, комбинации хабитуалиса и прошедшего времени (паст-хабитуалис, выражаемый, например, в английском языке конструкцией с used to) и, с другой стороны, комбинации дуратива и прошедшего времени (ср. английские конструкции типа was doing или французские типа tait en train de faire). Паст-хабитуалис и паст-дуратив оба являются «обедненными» реализациями канонического имперфекта, и по этой причине название «имперфект», по-видимому, не должно к ним применяться, тем более что паст-дуратив в языке вполне может сосуществовать с каноническим имперфектом (как это имеет место, например, во французском).

И паст-дуратив, и паст-хабитуалис являются обычно менее грамматикализованными формами, чем имперфект, который по своему происхождению, как правило, восходит к показателю одной из этих категорий – т.е. длительности или повторяемости, – с течением времени расширяющему свое значение.

Термин «имперфект» не следует смешивать с термином «имперфектив», который в типологических работах используется для обозначения чисто аспектуальных показателей, объединяющих значения незавершенности и хабитуальности (возможно, и некоторые другие) и не выражающих никаких значений категории времени. Таким образом, имперфект можно было бы определить и как «имперфектив прошедшего времени»: эта формулировка, несмотря на ее громоздкость, довольно точно отражает семантико-грамматическую природу имперфекта.