Глава I открывается прославлением стремления к «просветлению» (бодхичитта), благой решимости стать буддой ради «освобождения» живых существ. Шантидэва принимает это решение, радуется добрым делам людей, молит будд всех частей света возжечь светильник дхармы для пребывающих в неведении и уговаривает бодхисаттв отложить свою нирвану, чтобы помочь достичь ее другим.

В главе III Шантидэва обращается к самому себе как ставшему на путь бодхисаттвы, обещая использовать накопленную им «заслугу» (пунья) для облегчения страданий живых существ и служить лекарством, врачом и сиделкой для всех, кто еще не избавился от «болезней» сансары.

Главы IV–VIII посвящены обету бодхисаттвы и тем «совершенствам» (парамиты), которыми он призван овладеть. Прежде всего он должен пожертвовать собой ради других, но ему следует также соблюдать и правила нравственного поведения (шила). Три главных врага человека – гнев, ненависть и страсть. Именно они, а не «внешние» враги ранят нас. Последних мы должны любить так же, как и всех остальных, ибо если мы любим все создания, то этим радуем будд, а когда пытаемся нанести им ущерб, враждуем и с буддами. Нельзя ненавидеть даже врагов религии – тех, кто осмеивают и уничтожают изображения Будды, ступы и даже пытаются разрушить само учение. Тот, кто желает добра другим, делает добро буддам и бодхисаттвам, которые сами неоднократно сходили в ады ради блага живых существ. Бодхисаттва с самого начала не должен различать себя и других, и именно полное отождествление себя с другими является духовным упражнением, в котором следует особенно прилежно подвизаться. Подобно тому, как человек любит свои руки и ноги, так он должен любить и все другие существа – члены общего с ним мира. С неподдельным вдохновением Шантидэва доказывает, что для благочестивого «ученика просветления» должно быть очевидно единство себя и других (паратмасамата) и, более того, он должен стремиться к «превращению других в себя» (паратмапаривартана).

Весь этот энтузиастический альтруизм, однако, резко сходит на нет в главе IX. «Опьянение состраданием» завершается отрезвлением. Все в мире тщетно и преходяще, но если иллюзия в связи с выполнением обязанностей (карьямоха) благотворна, то иллюзия в связи с собственным Я (атмамоха) вредоносна. После изложения учения об активном сострадании Шантидэва приходит к выводу, что поскольку все сущее пусто и преходяще и некого почитать или порицать, то нет ни радости, ни страдания, а потому и того, что следует любить или ненавидеть. Шантидэва принимает учение о двух уровнях истины, разработанное Нагарджуной, и если на уровне конвенциональном были друзья (все живые существа) и враги (главные страсти), то на уровне абсолютном нет уже ни тех, ни других (а потому и само сострадание является «условным», относительно полезным или вредным).

В Х главе поэт вновь обращается к идеалу активного сострадания у бодхисаттвы Манджушри.