С синтаксической точки зрения, инфинитив представляет собой подчиненную предикацию, употребляемую в определенном наборе конструкций. Наиболее типичными позициями употребления инфинитива могут считаться позиция дополнения при каузальных глаголах («заставляет, разрешает, запрещает <нечто сделать>»), фазовых («начинает, продолжает, заканчивает»), модальных («хочет, может, требует, должен»), глаголах, обозначающих эмоции и – шире – отношение субъекта к совершаемому действию («любит, ненавидит, предпочитает, боится, ленится, торопится»), словах типа «можно», «нужно», «нельзя», «пора», а также обстоятельства цели при глаголах движения («идет, уходит, приходит, отправляется, возвращается P») – в тех языках, где отсутствует особая, употребляющаяся именно в этой позиции, форма – так называемый супин. Инфинитив может выступать также в роли подлежащего и сказуемого (В шахматы играть (подлежащее) – своих сберегать (сказуемое)); в ряде языков представлено его абсолютное употребление – как правило, для передачи различных модальных значений (ср. русск. Пить! = 'Хочу пить', Молчать! = 'Приказываю молчать', Не дышать! = 'Не дышите!', Тебе решать = 'Ты должен решать', Тебе помочь? = 'Нужно ли, чтобы я тебе помог?' и т.д.), в связи с чем некоторые исследователи полагают, что прототипической функцией инфинитива является именно выражение модальности.

С семантической точки зрения, инфинитив может быть охарактеризован как форма, называющая действие само по себе, в максимальном отвлечении от его грамматических характеристик. По этой причине в лексикографической традиции многих языков, включая и русский, инфинитив (а если инфинитивных форм несколько – наименее маркированная из них) выступает как словарная и, более того, «исходная» (т.е. такая, из которой по определенным правилам могут быть выведены все остальные формы) форма глагола. Такой подход, однако, не характерен, например, для латыни, где формы страдательного причастия и инфинитива приводятся после личных форм – ср., например, заголовок словарной статьи глагола «брать»: capio (1 л. ед. ч. наст. вр.), (1-е л. ед. ч. перфекта), captum (страд. причастия), capere (инфинитив). В древнегреческом языке и в санскрите форма инфинитива, как правило, вообще не включается в словарную статью вследствие морфологической тривиальности и относительно малой употребительности в текстах.

Свойственная инфинитиву «абстрактность» в назывании действия способствует тому, что в инфинитиве практически всегда выражается меньше глагольных категорий, чем в финитных формах, но отнюдь не означает, что их выражение вообще невозможно. Напротив, языки, имеющие ровно одну форму инфинитива, такие, как французский, румынский, немецкий (ср. франц. tonner, рум. a mira, нем. wundern «удивлять») и т.д., встречаются относительно редко. Инфинитивные формы могут различаться по залогу (ср. русск. «надо лечить» – «надо лечиться», лат. onerare «нагружать» – onerari «быть нагруженным»), каузативности (ср. тохарское B klautkatsi «превращаться» – klautkstsi «превращать»), (относительному) времени (ср. лат. Audio puellam cantare «Я слышу, как девушка поет» – Audivi puellam cantavisse «Я слышал, как девушка пела») и т.д. Более того, в значительном большинстве языков с единственным «синтетическим» инфинитивом имеются еще так называемые аналитические, т.е. образуемые с помощью вспомогательных глаголов, местоимений и других служебных слов инфинитивные формы: ср., например, формы страдательного залога – франц. tre tonn, рум. a fi mirat, нем. gewundert sein «быть удивленным».

В португальском языке традиционно выделяется так называемый спрягаемый, или личный инфинитив, принимающий показатели лица и числа субъекта действия: ср. falar «говорить» – e preciso falar-es «надо, чтобы ты говорил», e preciso falar-mos «надо, чтобы мы говорили», e preciso falar-des «надо, чтобы вы говорили» и т.д. При этом в ряде уральских языков (венгерском, коми-зырянском и др.), где представлено аналогичное явление – ср. коми-зыр. локны-м ог вермы «прийти я не могу», локны-д он вермы «прийти ты не можешь», – соответствующие показатели трактуются как лично-числовые притяжательные суффиксы; по-видимому, такая интерпретация (даже несмотря на отсутствие у португальских существительных категории притяжательности) точнее отражает реальное положение дел.

В силу своей близости к отглагольным именам инфинитив во многих языках (уральских, алтайских, некоторых индоевропейских и др.) способен принимать показатели ряда падежей, но, в отличие от отглагольного имени, по-видимому, не может иметь полной падежной парадигмы. В языках, где падежная система отсутствует или сильно редуцирована, разграничение инфинитива и отглагольного имени затруднительно (ср. неясный статус формы на -ing в английском языке).

Инфинитивные формы могут развивать и такие противопоставления, которые не свойственны в данном языке ни финитным глаголам, ни именам; так, в вепсском языке наряду с обычной имеется также особая предназначительная форма инфинитива (ср. cap-ta «резать», но veic lihan cap-tes «нож, (чтобы) мясо резать»).

Наличие инфинитива не является обязательным свойством грамматической системы: в целом ряде языков с развитой глагольной морфологией (арабском, грузинском, болгарском, новогреческом и др.) инфинитивные формы отсутствуют.