Во второй половине 1870-х годов Стасов начал выступать в печати со статьями о литературе, живописи и музыке. Большое значение имело для него знакомство с Глинкой (1849); впоследствии Стасов много писал о музыке Глинки, занимался распространением его творчества, в особенности оперного; он автор первой документированной биографии Глинки (1857). В первой половине 1850-х годов Стасов провел несколько лет в Италии, где получил широкие познания в области старинной европейской музыки. По возвращении в Россию сблизился сначала с А.С.Даргомыжским и М.А.Балакиревым, а потом с Ц.А.Кюи, А.П.Бородиным, М.П.Мусоргским, Н.А.Римским-Корсаковым. При деятельном участии Стасова этот кружок оформился в художественное объединение и стал известен под именем «Могучая кучка», придуманным Стасовым. Стасов не только всячески поддерживал в печати появлявшиеся новые произведения членов кружка, добивался их исполнения, но и нередко был автором их идей – в частности, Стасовым подсказаны сюжеты Хованщины Мусоргского, Князя Игоря Бородина, симфонической поэмы (впоследствии оперы) Садко Римского-Корсакова и т.д.; он был консультантом всех оперных либретто по исторической части, а также личным другом всех «кучкистов» (особенно теплые отношения связывали Стасова с Мусоргским). После кончины Мусоргского и Бородина Стасов первым опубликовал их развернутые, основанные на документах биографии. Позже, в 1880-х годах сблизился с Беляевским кружком, который наследовал «Могучей кучке», и стал убежденным пропагандистом творчества А.К.Глазунова и А.К.Лядова; в конце жизни восторженно приветствовал восхождение новой звезды – А.Н.Скрябина. В западноевропейской музыке Стасову были особенно близки такие фигуры, как И.С.Бах (в среде «Могучей кучки» за Владимиром Васильевичем закрепилось прозвище Бах), Бетховен, а также Ф.Лист, Г.Берлиоз, Р.Шуман.

Наряду с новой русской музыкой Стасов всячески поддерживал новую русскую живопись, в частности, принимал участие в деятельности Артели художников (впоследствии Товарищество передвижных художественных выставок – «передвижники»); создал ряд монографий о русских художниках. Особый пласт деятельности Стасова составляют его исторические и археологические исследования – в том числе работы о народном орнаменте, о происхождении былин, а также о древнерусском пении; по всем этим темам им были собраны обширные материалы, которые он нередко передавал для использования другим ученым.

Стасов всегда был деятелем «крайних», радикальных взглядов, и его нередко обвиняли (и обвиняют) в односторонности. Например, он очень высоко ставил оперное творчество Глинки и всей петербургской школы, но Чайковского ценил почти исключительно как симфониста, а не оперного композитора (что не мешало ему поддерживать с Чайковским весьма теплые личные отношения); довольно долго выступал против системы консерваторского образования, считая, что она нивелирует национальное своеобразие русских талантов. В горячо любимом им творчестве петербургской школы Стасов полностью принимал все сделанное Мусоргским и Бородиным, но, например, не сразу оценил эволюцию искусства Римского-Корсакова. Это было связано с основными позициями Стасова, которым он сохранял верность в течение всей жизни, – с понятиями «реализма» (под которым подразумевался прежде всего выбор актуальных для современности тем, антиакадемизм) и «народности» (эту категорию Стасов считал совершенно обязательной при оценке произведения искусства, а в новой русской музыке, основанной на национальном материале, видел будущее всего европейского искусства). Особым его предпочтением пользовались художественные концепции на подлинном историческом материале, он исключительно высоко оценивал опыты Даргомыжского и Мусоргского по передаче в музыке интонаций живой речи; особый «конек» Стасова составляла «восточная тема», которая была для него неотъемлемой составляющей нового русского искусства. Жесткость установок Стасова и категоричность его выступлений уравновешивались, однако, его глубокой преданностью интересам науки и искусства, искренностью стремления к «новым берегам», артистичностью натуры. Стасов нередко бывал несправедлив и резок, однако всегда благороден и великодушен и до конца предан своим друзьям.

Умер Стасов в Петербурге 10 (23) октября 1906.