Лоренц – представитель первого поколения Эрлангенской школы, основание которой связано с книгой Лоренцена и Камлаха Логическая пропедевтика (1967). С одной стороны, Лоренц, подобно другим представителям этой школы, выдвигает программу построения конструктивной философии и теории науки на основе критически реконструированного языка; методологическим принципом при этом выступает постепенное, не впадающее в порочный круг введение в теоретическое рассуждение языковых вспомогательных средств. С другой стороны, эта программа следует диалогическому принципу, согласно которому наша речь и наше действие укоренены в элементарных диалогических ситуациях. Способ, каким эти две стороны подхода Эрлангенской школы связаны между собой, определяется представлением о сущности философского конструктивизма; в начальный период развития школы это представление задавалось философией Канта. В ходе дальнейшей работы Лоренц под воздействием «лингвистического поворота», совершенного аналитической философией, эволюционировал в сторону прагматизма, настаивающего на укорененности философской деятельности в жизненном мире (на чем, впрочем, настаивал уже Гуссерль). Тезис о приоритете диалогического принципа привел Лоренца к разработке диалогического конструктивизма, в котором утверждается общий диалогический исток действия и высказывания (речи). Лоренц одновременно выводит два важных следствия, вытекающих как из философского историзма (Дильтей), так и из философского прагматизма (Пирс). Историзм подчеркивает пассивную сторону действия (действие как переживание), а прагматизм – активную его сторону (действие как деятельностное бытие, бытие-в-деятельности). Лоренц связывает воедино роль «Ты» в структуре действия (выделяемую Дильтеем) и роль «Я» в этой структуре (подчеркиваемую Пирсом). Односторонность обоих подходов связана, по мнению Лоренца, с тем, что прагматизм принимает знаковую деятельность за деятельность как таковую, а историзм (согласно которому всякое действие есть действие в связи со знаками) понимает деятельность как язык, т.е. сводит ее к знаковой деятельности. Правда, последователи Дильтея (например, Бубер) и Пирса (в частности, Витгенштейн) пытались дополнить своих учителей: Бубер выдвинул требование взаимного признания Я и Ты в осмысленном высказывании и нацеленном на постижение смысла слышании, а Витгенштейн доказывал, что языковые игры суть диалогические модели как высказывания, так и действия. Однако им все же не удалось преодолеть односторонность историзма и прагматизма. По-настоящему, считает Лоренц, избежать редукции теории к практике, имеющей место у Витгенштейна, и сведения практики к теории, характерного для Бубера, позволяет только диалогический конструктивизм. Эта задача решается благодаря одновременному осуществлению «натурализации языка» (язык, в той мере, в какой он усваивается, тоже есть деятельность) и «спиритуализации мира» (обращение с предметами может выступать и как знак – для этого достаточно дистанцироваться от предметной деятельности, как, например, в пантомиме). Философия, по мысли Лоренца, осуществляется в диалогическом взаимодействии усвоения и дистанцирования. Идеи диалогического конструктивизма были подробно разработаны в т.н. «диалогической логике», в которой Лоренц, развивая положения Лоренцена, показывает, что семантика логического исчисления в прагматическом плане может быть построена в терминах языковых игр, вовлекающих взаимосвязанные высказывания в диалогическую игру таким образом, что истинность высказывания определяется успехом стратегии действия, а ложность – неадекватностью этой стратегии. Основные положения «диалогической логики» Лоренц развивает во Введении в философскую антропологию (Einfhrung in die philosophische Antropologie, 1990), а также в книге Индийские мыслители (Indische Denker, 1998).