В древнейших идеологических письменных памятниках (Шу цзин и Ши цзин) иероглиф «ли₂» обозначал обряды, дающие возможность преодолеть политические конфликты и отражающие единство мира, а также храмовые и дворцовые ритуалы, формы поведения сановников по отношению к народу. Конфуций (6–5 вв.), теоретически осмыслив понятие «ли₂», превратил его в самую общую характеристику правильного общественного устройства и поведения человека по отношению к другим и к себе: «Правитель [должен] руководить подданными посредством ли₂»; «Преодоление себя и обращение к ли₂ составляет гуманность (жэнь₂)... Не следует смотреть на несоответствующее ли₂, не следует слушать несоответствующее ли₂, не следует говорить несоответствующее ли₂» (Лунь юй). Распространение подобного контроля на чувственную сферу стало у Конфуция основой для придания ли₂ статуса гносео-праксиологическая норматива: «Расширяя [свои] познания в знаках/письменности/культуре (вэнь) и стягивая их с помощью ли₂, можно избегнуть нарушений» (Лунь юй).

Став одним из важнейших символов конфуцианства, в 5–3 вв. до н.э. концепция ли₂ превратилась в центральную мишень антиконфуцианских выпадов со стороны конкурировавших с ним философских школ. Даосы подчеркивали искусственность и бесплодный ригоризм конфуцианской «благопристойности» с позиций гедонистического следования природному естеству (например, Чжуан-цзы). В раннем даосизме ли₂ представлено как результат последовательной деградации дао, затем «благодати/добродетели» (дэ₁), «гуманности», «должной справедливости» (и₁), источник утраты «верности» (чжун₂) и «благонадежности» (синь₂) (Дао дэ цзин). Моисты (см. МОИЗМ) с позиций социально-экономического утилитаризма и понимания ли₂ как «почтительной осторожности» (цзин₄) подвергли критике чрезмерное увлечение конфуцианцев обрядово-церемониальной стороной ли₂, ее усложнение до крайне изощренных и трудновыполнимых форм (Мо-цзы). Легисты (см. ЛЕГИЗМ), также отвергая ли₂ как высший принцип социальной регуляции, в качестве альтернативы выдвинули административные принципы и юридические законы (фа₁) (например, Шан цзюнь шу).

Двузначность ли₂ как «этики» и «ритуала» позволила двум главным последователям Конфуция и основателям противоположных течений в конфуцианстве – Мэн Кэ (Мэн-цзы, 4 – начало 3 в. до н.э.) и Сюнь Куану (Сюнь-цзы, конец 4 – 3 в. до н.э.) по-разному истолковать эту категорию: соответственно как внутреннее моральное качество человека и как налагаемую на него извне социальную форму. Исходя из признания врожденной «доброты» (шань) человеческой «природы» (син₁) и полагая определяющим фактором специфики человека «отказывающее [себе] и уступающее [другому] сердце (синь₁)», Мэн Кэ назвал этот фактор «началом ли₂», а само ли₂ определил как «благоговеющее и почтительно-осторожное сердце», «исконно присущее» человеку. Сюнь Куан же ссылался на то, что человеку от рождения присущи любовь к выгоде и плотские страсти, губящие ли₂, правила которого были установлены в обществе древними «совершенномудрыми» (шэн₁) для обуздания «злой» (э) человеческой «природы»; эти правила являются источником «культуры» (вэнь).

В собрание основополагающих текстов конфуцианства – Ши сань цзин (Тринадцатиканоние) входят три специально посвященных ли₂ произведения: Чжоу ли (Благопристойность [эпохи] Чжоу), И ли (Церемониальность и благопристойность), Ли цзи (Записки об этико-ритуальных нормах). В последнем из них категории ли₂ придан универсальный регулятивный смысл посредством определения с помощью омонимичного термина «ли₁» («принцип»).

Сформулированное в Ли цзи учение о ли₂ образовало фундамент конфуцианских и вообще традиционных для Китая представлений о культуре. Категория ли₂, войдя в один ряд с такими основополагающими общекультурными и философскими понятиями, как «гуманность», «должная справедливость», «разумность» (чжи₁) и «благонадежность», стала выражать идею универсального – социального, этического, религиозного и культурно-цивилизационного норматива.

Универсальность понятия «ли₂» давала возможность толковать его в весьма широкой смысловой амплитуде. Например, Ли Гоу (11 в.) определял ли₂ как «фокус человеческого дао», «основу научения [молодого] поколения», а названные выше четыре категории – как «другие имена ли₂». Главный создатель «учения о принципе» (ли сюэ) Чжу Си (12 в.) назвал ли₂ «ограничительным узором» (цзе вэнь) «небесного принципа» (тянь ли): здесь иероглиф «вэнь», выражающий сложное понятие «знаки/письменность/культура», употреблен с акцентом на исходное значение «узор». Этот «[культурный] узор благопристойности (ли вэнь) рисует небесный принцип», с тем чтобы его могли «видеть люди» и использовать в качестве надежного «мерила» при «научении». Представитель альтернативного «учению о принципе» «учения о сердце» (синь сюэ₁) Ван Янмин (конец 15 – начало 16 в.) еще более определенно заявил о тождестве ли₂ и «принципа»: последний недоступен наблюдению, но находит проявление в «знаках/письменности/культуре», являясь с вэнь «единой вещью» (у₃).

Вплоть до начала 20 в. конфуцианизированная культура Поднебесной самоопределялась как основанная на ли₂ («государство ритуала и музыки»), и таковой же она виделась на Западе с 17 в., т.е. со времени появления там сообщений первых христианских миссионеров, делавших упор на «китайские церемонии».