Данные формально-грамматические свойства глаголов находятся в определенной корреляции к их семантическим свойствам: «настоящим», или «прототипическим» глаголам свойственно прежде всего обозначать изменяющиеся во времени ситуации, состоящие из отчетливо выделимых этапов, или временных фаз (ср. строить, царапать, гореть, бежать и мн. др.). Тесная связь понятий «глагол» и «время» отражается и в грамматической терминологии многих языков, ср. немецкое название глагола Zeitwort (букв. 'временное слово'), или польское czasownik. Тем не менее отнесение некоторого слова к классу глаголов основывается прежде всего именно на его грамматических свойствах, и в языках мира есть глаголы, в семантическом отношении достаточно сильно отличающиеся от прототипических, а также слова с прототипической глагольной семантикой, принадлежащие к другим грамматическим классам (ср. в русском языке существительные горение или бег, прилагательные строящийся или бегущий). По поводу русских примеров можно заметить, что приводимые в них существительные и прилагательные являются производными от «изначально» глагольных корней (таких, как бег-[а]- или гор-[е]-), но вопрос о том, можно ли произвольно взятый корень однозначно охарактеризовать как «глагольный» или «неглагольный», остается открытым. Поэтому проблема выделения глаголов как особого грамматического класса слов наиболее остро стоит для таких языков, в которых мало или практически нет аффиксальной морфологии и практически отсутствуют специализированные показатели грамматических значений (такие языки принято называть аморфными или, в другой терминологии, изолирующими). В изолирующих языках выделение глагола опирается прежде всего на синтаксические и семантические критерии, которые дают классы с более подвижными и проницаемыми границами, чем критерии морфологические; иными словами, в этих языках существуют скорее именные, глагольные и прочие «функции», или «позиции», чем именные и глагольные «классы» (т.е. практически не существует единиц, способных выступать только в одной из данных функций и не выступать в другой). Тем не менее и для таких языков осмысленно говорить о противопоставлении по крайней мере двух грамматических классов – глагола и имени, где глаголы, в соответствии с их семантикой, обозначают прототипические «ситуации» (т.е. то, что «происходит» или «делается» в определенный момент времени), а имена – прототипических «участников» этих ситуаций (т.е. неживые объекты или живых существ в процессе этих изменений): ср. семантику слов 'гореть' и 'огонь', 'жить' и 'дом' и т.п.

Внутри семантического класса обозначений ситуаций (т.е. слов с потенциально глагольной семантикой, или предикатов) существует целый ряд подклассов, образующих своего рода шкалу глагольных свойств. Одно из наиболее важных делений на этой шкале известно как противопоставление стативных и нестативных предикатов. Стативные предикаты обозначают состояния и свойства, т.е. такие ситуации, которые обладают длительностью и значительной устойчивостью во времени. Стативные ситуации стабильны; они существуют, как правило, независимо от воли субъекта и не требуют специальных усилий по их поддержанию. Примерами стативных предикатов являются: 'быть высоким', 'быть мокрым', 'быть веселым', 'желать', 'спать' и др. Языки мира существенно различаются в зависимости от того, какую грамматическую трактовку в них принимают предикаты состояния. Поскольку эти предикаты в наименьшей степени обладают прототипическими глагольными свойствами, они оформляются как глаголы в сравнительно небольшом числе языков; тем не менее такие языки существуют (к ним относится вьетнамский, тайский и многие другие языки Юго-Восточной Азии, целый ряд языков Западной Африки и др.). Но даже и в таких языках обычно выделяют особый подкласс глаголов – глаголы состояния, или стативы, имеющие целый ряд грамматических особенностей (например, отсутствие каких-либо форм, возможных у глаголов других классов). Несколько чаще стативы морфологически противопоставлены глаголам и образуют ядро грамматического класса прилагательных. Следует опять-таки заметить, что в разных языках прилагательные, даже выделяясь в качестве самостоятельного грамматического класса, могут обнаруживать большую или меньшую близость к глаголам. Так, в классическом латинском или греческом языках прилагательные являются скорее грамматическим подклассом имен, чем глаголов (поскольку имеют практически тот же набор категорий и средств их выражения, что и существительные); в английском языке прилагательные (имеющие в качестве морфологической категории только степени сравнения) равноудалены от имен и от глаголов (аналогична ситуация в тюркских и ряде других языков); наконец, существуют языки, где прилагательные имеют целый ряд общих категорий с глаголами (например, согласуются с субъектом по лицу/числу), но имеют и собственные категории (например, степени сравнения). При этом стативные предикаты с одинаковой или близкой семантикой могут в разных языках вести себя по-разному. Так, в русском языке мокрый – типичное прилагательное, тогда как в латинском соответствующий предикат является глаголом (ср. madere 'быть мокрым'). С другой стороны, в русском и в латинском знать (соответственно, noscere) – глаголы, а в языке догон (Западная Африка) данный смысл может быть выражен только прилагательным igi (букв. 'знающий, осведомленный'). Смысл 'голодный' выражается прилагательным в русском и в английском (hungry), во французском соответствующего прилагательного вообще нет – данная идея передается с помощью служебного глагола 'иметь' и существительного 'голод' (faim), зато в латинском языке существовал специальный глагол esurire 'испытывать голод' (аналогичное значение имело и старославянское алкать, но в современном русском это слово сохранилось только в переносном значении) и т.д. Описание эмоциональных и ментальных состояний человека (т.е. знаний, мнений, ощущений) с этой точки зрения является наиболее подвижной областью, которая приблизительно с равной степенью вероятности может описываться как глаголами, так и неглагольными словами, имеющимися в данном языке.

«Собственно глагольной» зоной, таким образом, являются нестативные предикаты, обозначающие не состояния, а другие типы ситуаций. Внутри нестативных предикатов, однако, также возможна семантическая классификация (часто имеющая грамматические корреляты). Так, существенным является деление нестативных предикатов на обозначения событий и обозначения процессов, а последних – на обозначения процессов предельных и непредельных.

Событиями принято называть мгновенные ситуации, состоящие в переходе от одного состояния к другому, – такие, как 'упасть', 'вспыхнуть', 'проснуться', 'понять' и т.п. Слово «мгновенные» в определении событий не следует понимать буквально: физически ситуация, описываемая предикатом события, может, разумеется, занимать какой-то отрезок времени, однако с точки зрения языка события как бы не имеют длительности и сводятся к «точке» на временной оси, поскольку у них нет никакой промежуточной фазы. Так, в русском языке названия событий (все они совершенного вида) не сочетаются ни с какими обозначениями длительности: нельзя сказать ни *упал пять минут, ни даже *упал одну секунду (ср. нормальное падал пять минут, описывающее длительность процесса падать). По-русски можно, правда, сказать: проснулся за пять минут, но в данном случае обстоятельство длительности описывает отрезок времени, на котором само событие проснуться занимает только заключительную точку: весь предыдущий период соотносится не с событием проснуться, а с процессом просыпаться. Строго говоря, выражение проснулся за пять минут на самом деле означает нечто вроде 'просыпался пять минут и в результате проснулся'.

События противопоставляются процессам, основным свойством которых является как раз наличие длительности, т.е. способность занимать значительные отрезки временной оси (ср. гореть, бежать, нести, резать, открывать и т.п.). Это свойство сближает процессы с состояниями, которые также обладают длительностью. Отличие процессов от состояний заключается прежде всего в том, что для поддержания процесса требуется некоторый постоянный приток энергии, без которого процесс продолжаться не может, а состояние длится как бы «само по себе». Другим важным отличием является то, что состояния никогда не описывают изменений, а процессы приспособлены именно для описания различных изменений во времени. Это свойство процессов иногда называют «негомогенностью», имея в виду, что они соотносятся с ситуациями, состоящими из качественно разнородных временных фаз (так, бегущий человек в разные моменты времени принимает разное положение и находится в разных точках пространства; масса горящих дров с течением времени необратимо уменьшается и т.п.). При этом среди негомогенных процессов особо выделяется одна группа процессов, называемых предельными: предельные процессы описывают такое изменение, которое не может продолжаться бесконечно и при нормальном развитии событий завершается некоторым заранее известным финалом. Так, финалом предельного процесса гореть будет, естественно, полное сгорание объекта, финалом предельного процесса падать – событие упасть и т.п. Это свойство предельных процессов отчасти сближает их с событиями: и те и другие описывают переход от одного состояния к другому, но только события – мгновенный, а предельные процессы – длительный и многоступенчатый.

Семантическая классификация предикатов (помимо состояний, процессов и событий может выделяться, разумеется, еще много других подклассов) очень важна для описания грамматических свойств глаголов в разных языках. Так, в русском языке обозначения событий, как правило, совершенного вида, а глаголы, образующие так называемые чисто видовые пары (типа решать ~ решить или открыть ~ открывать), соотносятся как обозначение предельного процесса и обозначение события, являющегося естественным финалом этого процесса. Непредельные процессы (типа гулять) и состояния (типа принадлежать) обычно несовершенного вида и не имеют чисто видовых коррелятов противоположного вида. В английском языке глаголы состояния (типа know 'знать' или love 'любить') не имеют в нормальном случае актуальных форм (т.е. форм серии continuous) и т.п.

Как следует из сказанного, предикаты разных семантических типов могут иметь разный набор грамматических категорий, но в общий фонд глагольных категорий, представленных в наибольшем числе языков, входят прежде всего аспект, или вид (описывающий динамику развертывания ситуации во времени), время (описывающее соотнесенность ситуации с моментом речи) и наклонение (описывающее степень реальности ситуации или отношение говорящего к описываемым событиям). При этом, если грамматическое выражение времени в целом ряде случаев может отсутствовать, то практически нет ни одной известной в языках мира глагольной системы, в которой так или иначе не выражались бы значения из сферы аспекта или наклонения.