После выхода сборников Живем только два раза (1976) и При свете маленького прожектора (1979) привлек широкое внимание романом Имитатор. Записки честолюбивого человека (1985), открывшим объединенный общей проблематикой своеобразный романический триптих, включающий также романы Временитель (1987, др. назв. этого «романа о любви и дружбе» – Гладиатор) и Соглядатай (1989, др. назв. – Бег в обратную сторону, или Эсхатология). В центре внимания Есина, писателя-аналитика, сдержанно-респектабельного в стилевой манере и беспощадного в социально-психологическом обличении, современная творческая интеллигенция, с ее вечно новым комплексом славолюбия и зависти, жажды власти и зависимости, с ее труднопреодолимым соблазном искушения хорошо оплачиваемой ложью и позорной уступчивостью перед наглостью современных «конквистадоров», как их называет сам автор, – дельцов от искусства, присваивающих себе чужой труд, талант и время. Напряженность характерного для прозы Есина внутреннего монолога, позволяющего с максимальной тщательностью проследить за всеми этапами борьбы высокого и низкого в душе героя, перипетиями мучительного подавления голоса совести, отказа от призвания во имя «призванности», от истинных творческих прорывов ради внешней успешности, дающего определить причины разлада человеческого в человеке, нарушения гармонии между самооценкой персонажа и мнением о нем окружающих, заставляет видеть в произведении Есина драму этических принципов, родственную драме идей современной научной художественной литературы, в которой важнее самой ситуации аспект и результат ее рассмотрения. Скептически-ироническая оценка современной отечественной интеллигенции с ее лицемерием, невежеством, конформизмом и корыстолюбием, формирует принципиально новую трактовку этого слоя русского общества, претендующего быть независимым, самоотверженным и бескорыстным наставником народа.

В то же время проблемы интеллигенции экстраполируются писателем на все общество, приобретая тем самым характер «всемирной эсхатологии, т.е. учения о цели Космоса и истории и их конце» (словарное определение, поставленное автором в эпиграф Бега...). Вот почему справедливо утверждение Есина (которое можно с полным основанием отнести и к другим его произведениям), что, например, Имитатор – «роман не о художнике», а о системе.

Игра в подлинность, имитаторство временщиков, суета, убивающая талант, и настоящее дело, раскрываясь на примере хорошо известной автору писательской среды (здесь напрашиваются реминисценции с романом Мастер и Маргарита М.А.Булгакова и даже пьесой Кот домашний средней пушистости Г.И.Горина и В.Н.Войновича), в романе Отступление от романа, или В сезон засолки огурцов. Педагогические этюды и размышления об искусстве стать писателем (1984) перерастают в трогательную и печально-саркастическую картину мира, постепенного «обытовления», омещанивания русской интеллигенции в автобиографической повести Мемуары сорокалетнего, повестях Производственный конфликт, Соавтор, рассказах Побег, Основная пара, Родственница, Приезжий, Серьезная покупка (все 1984), романе Сам себе хозяин (1985), пьесе Гибкая пластинка (1984) и др., выявляя при этом стремление автора к игре со временем и пространством, кинематографически крупным планом и литературным коллажем, мистическими и фантастическими мотивами, элементами публицистики и документальности.

Лейтмотивная для Есина проблема нравственного выбора (с неизменным авторским тяготением к справедливости как фундаменту сохранения чести и достоинства) проецируется и на его социально-исторические произведения – как основанные на факте и максимальном приближении к реальности обращения к революционным событиям в России начала века (роман Константин Петрович, 1987, посвященный В.И.Ленину), так и историко-фантастическую антиутопию («однопартийный роман» Казус, или Эффект близнецов, 1992). Внутриполитическим процессам 1990-х годов посвящена и публицистика Есина (сб. статей Культура и власть, 1997).

В повести Есина Техника слова (1990) показано взаимодействие жизненного материала и многовариантной фантазии художника, цель и смысл которой не всегда бывают предсказуемы даже для самого автора.