ИСТОРИЯ БАНКОВСКОГО ДЕЛА. Многие функции современных банков известны со времен древних цивилизаций. Дошедшие до нас письменные источники Вавилонии свидетельствуют о широком распространении ссуд под проценты. Менялы из греческих городов-государств (ок. 700 до н.э.) принимали вклады и выдавали ссуды под залог имущества. Римляне распространили греческую практику ведения банковских дел далеко на запад, вплоть до территории современных Испании и Англии, и унифицировали банковское право.

Когда Римская империя в конце 3 в. распалась, банковское дело продолжало успешно развиваться в восточной части бывшей империи. После падения западной ее части, в период раннего Средневековья, банковское дело в Европе не умерло окончательно. Однако лишь в 11–14 вв., когда в Западной Европе наблюдался заметный рост населения, производства и торговли, банковская деятельность оживилась и стала играть важную роль в жизни общества. Наиболее ранние свидетельства существования средневековых банкиров были обнаружены в датированных 12 в. письменных источниках, найденных в итальянских городах. Обычно банкир, занимаясь делами, сидел за похожим на скамью столом, называемым bancum, так что само слово «банкир» происходит от bancherius. Хотя основной функцией банкиров в те времена являлся обмен денег, к 1200 они уже принимали вклады и выплачивали по ним проценты. Кроме того, средневековые банкиры облегчали ведение торговых дел, фактически выдавали ссуды, открывая клиентам кредиты.

К 14 в. менял-банкиров такого рода можно было легко найти в любом европейском торговом центре. Для перевода средств использовались письменные приказы, сходные с современными чеками. Деятельность большинства средневековых банкиров не выходила за пределы ограниченного географического региона. Лишь очень немногие из них поддерживали отношения с банкирами других стран и соглашались переводить деньги на большие расстояния. Эти функции в гораздо большей степени были присущи крупным торговцам («купцам-банкирам», или торговым банкирам), которые, в силу характера своей деятельности, располагали лучшими возможностями для перевода денег на большие расстояния и могли выдавать ссуды клиентам из достаточно отдаленных мест. В 14–15 вв. купцы-банкиры значительно расширили сети агентов в Европе (например, держали своих представителей в Лондоне, Париже и Барселоне), чтобы иметь возможность вести финансовые и торговые дела с большим размахом. Выдачу переводных векселей, с помощью которых купцам удавалось избежать дорогостоящей и опасной перевозки монет или слитков, можно смело отнести к числу наиболее ценных банковских услуг, оказываемых этими представительскими сетями. Например, если купец из какого-либо итальянского города собирался купить товары для последующей продажи их во Фландрии (на территории современной Бельгии), он мог получить у торгового банкира ссуду в местной валюте и выдать ему взамен переводной вексель, являвшийся приказом агенту купца во Фландрии заплатить агенту торгового банкира указанную сумму сразу же после того, как товары будут проданы. Таким образом, переводные векселя выписывались при оформлении сделок кредитного типа, однако они могли также играть роль средства платежа в сделках купли-продажи товаров. Сложная и широко распространившаяся торговля с использованием переводных векселей продолжалась так долго, что даже в 17 и 18 вв. банкир обычно отождествлялся с вексельным дилером, оперирующим через своих корреспондентов за рубежом и спекулирующим на валютных курсах.

По мере развития Европы банки, кредитуя государственные органы, все больше стали подвергаться политическому риску. Войны и династические конфликты вели к многочисленным банкротствам банков по всему Европейскому континенту, что подрывало доверие общества к частным банкам и влекло за собой падение спроса на предлагаемые ими услуги по принятию вкладов и переводу денег. Одной из мер противодействия широко распространившимся банковским банкротствам стало учреждение государственных банков, которые занимались преимущественно принятием вкладов и переводом средств, а также кредитованием местных органов власти. Их деятельность в области кредитования частных лиц и предприятий была строго ограничена.

Торговые банкиры продолжали оказывать частному сектору необходимые услуги по обмену валют и кредитованию. Работая со своими корреспондентами по всему континенту, торговые банкиры занимали важное место в европейской торговле. Тем временем в банковскую сферу на местном уровне стали проникать другие предприниматели, для которых банковское дело являлось органичным дополнением к их основной деятельности. Например, золотых дел мастера из таких финансовых центров, как Амстердам или Лондон, принимали под проценты вклады, в обмен на которые выдавали их владельцам банкноты, представлявшие собой обязательство выплатить предъявителю по его требованию депонированные деньги. Эти банкноты обычно обменивались на реальные товары и крайне редко, только в тех случаях, когда начиналась паника и люди теряли доверие к ним, возвращались эмитенту для оплаты. Наличные резервы этих «банкиров», таким образом, оставались весьма стабильными и могли использоваться для выдачи ссуд. Эти ссуды характеризовались двумя новыми четко выраженными особенностями. Они могли выдаваться заемщику не наличными деньгами, а в форме написанных от руки или, позднее, напечатанных банкнот. Кроме того, ссуды выдавались путем учета векселей (покупки векселей по цене ниже их номинальной стоимости до наступления срока платежа по ним) при условии, что векселедатель и получатель платежа по векселю жили в одной стране. К 18 в. учет векселей, даже иностранных, стал широко распространенной практикой. Наряду с использованием чеков и банкнот учет векселей позволил существенно сократить издержки, связанные с оплатой покупок и кредитованием.

Промышленная революция и стремительное расширение мировой торговли открыли перед банкирами 19 в. новые перспективы. Вместе с развитием реальной экономики в Европе быстро рос спрос на финансовые продукты банков. Для инвестиций в тяжелую промышленность и инфраструктуру требовались огромные капиталы. В некоторых странах новые и расширяющиеся предприятия имели возможности привлекать необходимые средства путем размещения долговых ценных бумаг и акций. Однако в большинстве стран континентальной Европы львиная доля финансирования предприятий за счет привлеченных средств осуществлялась промышленными банками. Государственные проекты развития инфраструктуры, строительство вооруженных сил и ведение войн также финансировались банками. Серьезную финансовую помощь правительствам оказывали инвестиционные банки, которые гарантировали размещение государственных облигаций и поддерживали ликвидность их рынка.

История современных банков есть ничто иное, как история их взаимоотношений с государством. Центральное место в этих взаимоотношениях занимает выдача государством разрешений на право ведения банковских операций (банковских чартеров или лицензий). В течение некоторого времени после появления первых чартеров, закреплявших за банками на законных основаниях определенные привилегии, в банковской сфере продолжали доминировать не имевшие чартера финансовые учреждения. За последние два столетия, однако, ситуация кардинальным образом изменилась, и разрешение на ведение банковских операций стало нормой. В Великобритании на протяжении полутора столетий единственным банком, имевшим чартер, оставался Банк Англии, основанный в 1694. Хотя одновременно с ним существовало множество не уполномоченных государством банков, как правило мелких из-за ограничения числа партнеров в банке, Банк Англии был единственным банком, которому разрешалось выпускать банкноты в Лондоне и который имел статус компании с ограниченной ответственностью акционеров. Начиная с 1857 разрешения на инкорпорацию в качестве компаний с ограниченной ответственностью стали выдаваться и другим банкам.

В США лицензирование банков началось в 1781. Чартеры давали банкам право на ограниченную ответственность и монопольные привилегии в пределах городов, где они находились, но не на территории всего штата. Банковские монополии на местном уровне стали для государственных чиновников действенным инструментом участия в прибылях банков, извлекаемых благодаря их господствующим позициям на местных рынках. Во-первых, чартеры выдавались в обмен на крупные единовременные платежи; во-вторых, государственные органы резервировали за собой часть акций банков; в-третьих, банки были обязаны кредитовать правительство. Естественной реакцией на введенные по политическим мотивам ограничения стало появление многочисленных частных нелицензированных банков. Хотя законодатели предпринимали неоднократные попытки помешать распространению конкуренции путем запрета таким банкам эмитировать банкноты, демократическое давление, в конце концов, привело к принятию законов о свободе банковской деятельности, закрепивших стандартную процедуру выдачи банковских чартеров любым группам граждан, которые удовлетворяли ряду (не слишком строгих) требований. Получившим чартер банкам было разрешено выпускать банкноты, обеспеченные принадлежащими им государственными облигациями. В период свободы банковской деятельности (1837–1863) банкноты в США, как и в Канаде (до 1935) и Шотландии (в 1800–1845), играли в денежном обращении ту же роль, что и государственные неразменные на золото и серебро бумажные деньги (при условии, однако, что население не утрачивало доверия к ним). Двойная система лицензирования банков (на федеральном уровне и уровне штатов) формировалась под влиянием бюрократического соперничества, в ходе которого правительство США стремилось ввести единую общенациональную валюту и запретить банкам частную эмиссию банкнот.

По своему характеру банковское дело сопряжено с риском. В связи с тем, что долгосрочные неликвидные кредиты часто финансируются за счет относительно краткосрочных ликвидных банковских обязательств, банки могут легко оказаться на грани банкротства и принести своим вкладчикам и прочим кредиторам большие убытки. Нервные вкладчики, прекрасно сознавая присущий банковскому делу риск, иногда пытаются изъять свои вклады и фактически обрекают банки на банкротство. Если банкротство одного из банков воспринимается в обществе как признак неустойчивости банковской системы в целом, оно может стать причиной утраты доверия со стороны населения к банкам вообще и, подобно заразной болезни, распространиться на другие финансовые учреждения. Поэтому на протяжении всей истории банковского дела правительства стремились предотвращать банкротства банков и вызываемую ими панику среди населения.

В 19–20 вв. связанные с банками панические настроения обычно возникали в периоды экономических спадов и депрессий. Часто панике предшествовали потрясения на других финансовых рынках или политические потрясения. До образования Федеральной резервной системы системы банки успели выработать собственный относительно эффективный механизм предотвращения паники – местные клиринговые палаты, призванные объединять ресурсы банков и эмитировать собственные деньги, чтобы при необходимости поддерживать своих членов, оказавшихся в трудном финансовом положении. «Набеги на банки», с одной стороны, усугубили экономический кризис 1930-х годов, а с другой стороны, сами были вызваны им. В то время около одной пятой всех банков стран потерпели банкротство; было потеряно примерно 5% депозитов. Самый сокрушительный и массовый «набег» произошел зимой 1932–1933; именно он вынудил президента Рузвельта распорядиться о временном закрытии всех банков. Сравнительно недавно, в 1985, паника охватила клиентов банков в штатах Огайо и Мэриленд. В современной истории Англии паники также не были редким явлением: только в 19 в. страна пережила по меньшей мере четыре финансовых потрясения. В некоторых странах, однако, паники не наблюдались вообще, хотя их банковские системы не слишком отличаются от таковых в США и Великобритании. Имеются определенные подтверждения тому, что вероятность паник меньше в тех странах, где законодательство допускает создание сети банковских отделений и филиалов. Такие банковские системы способствуют становлению диверсифицированных финансовых учреждений, которые обладают большей устойчивостью к экономическим потрясениям и менее подвержены «вирусу банкротства» («эффекту домино»). Например, во многих отношениях Канада пострадала от Великой депрессии ничуть не меньше, чем США. Однако в период с 1923 по 1985 в Канаде не было зарегистрировано ни одного случая банкротства банков, несмотря на отсутствие центрального банка и системы страхования депозитов (до 1935). Вместе с тем в Канаде всегда функционировали немногочисленные относительно крупные банки с разветвленными сетями филиалов, которые, каждый в отдельности, имели возможность лучше диверсифицировать свои активы и, в целом, могли легко объединять ресурсы в периоды экономических трудностей.

За последние два десятка лет банковская сфера изменилась сильнее, чем за предшествующие два столетия. Особенно глубокие перемены она претерпела в США. К наиболее заметным тенденциям следует отнести консолидацию в банковской отрасли, ужесточение конкуренции с другими финансовыми институтами как по активам, так и по пассивам, и новшества во взаимоотношениях банков с клиентами. К дальнейшим переменам отрасль подталкивают изменения в системе регулирования банков и стремительное распространение новейших информационных технологий.

Смягчение территориальных ограничений на банковскую деятельность существенно упростило процесс слияний в отрасли. До 1982 ни в одном из штатов США банковским холдинговым компаниям из других штатов не разрешалось владеть банками на территории данного штата; спустя десятилетие этот запрет продолжал действовать лишь в одном штате на Гавайи. В 1979 только 2,1% активов банков штатов принадлежали банковским организациям из других штатов. К 1994 этот показатель вырос до 27,9%. Несмотря на то, что снятие территориальных ограничений существенно укрепило конкурентные позиции банков, позволив им пользоваться преимуществами экономии на масштабах деятельности, доля банковского сектора на рынке ссудного капитала неуклонно снижалась, в то время как доля прямого финансирования (в отличие от финансирования через посреднические учреждения) росла. На этом основании некоторые аналитики поспешили сделать вывод об абсолютном падении роли банковского кредита. В действительности это снижение происходит лишь относительно объемов прямого финансирования. В период с 1979 по 1994 внутренние (не зарубежные) активы банков увеличивались в реальном выражении приблизительно на 1,7% в год.