Возникновению групп встреч (как и групп тренинга чувствительности) способствовали два основных импульса. Первый из них – работа, выполненная в 1946 в США социальными психологами К.Левиным и Р.Липпиттом, которые провели эксперимент по групповой динамике на рабочих местах, в ходе которого формировались небольшие группы и изучались взаимодействия между их членами. Из этой работы родились Национальные тренинговые лаборатории (НТЛ), которые стали ведущей организацией по тренингу чувствительности с 1947 и до конца 1960-х годов. Подход НТЛ предполагал вербальную, а не физическую активность, и был преимущественно сориентирован на помощь лицам, занятым в бизнесе, образовании и разного рода социальных службах.

Второй важный импульс возник в конце 1960-х годов, когда средства массовой информации в США сделали предметом публичного обсуждения ряд разработок Эсаленского института в Биг-Суре (шт. Калифорния).

Примерно с 1962 Эсален стал приглашать ведущих специалистов в области психологии, восточного мистицизма, дзен-буддизма, телесно ориентированных техник, массажа, танцев и ряда психотерапевтических методик (таких, как гештальт-терапия и биоэнергетика). В 1965 М.Мерфи дополнил эти разработки «тренингом сензитивности».

В течение последующих двух-трех лет У.Шюц, Ф.Перлз и другие работавшие в Эсалене специалисты внедряли психотерапевтические принципы в практику групп встреч. В частности, Шюц пытался дополнить ее множеством «игр», разработанных с целью стимуляции эмоциональных переживаний высокой интенсивности в основном при помощи моделирования таких взаимодействий между людьми, как агрессия, привязанность, зависимость, доверие.

Распространенность. В конце 1960-х годов группы встреч и группы тренинга чувствительности часто использовались в промышленных корпорациях, являлись основным методом лечения в центрах помощи наркоманам и были широко распространены в церквах, школах и т.н. «центрах развития». Лидеры движения рассматривали группы встреч в качестве предвестников новой гуманистической революции, относясь к ним как к попытке совладать с чувством социальной изоляции и ослабления доверия, возникающим в результате разрушения семейных связей, механизации и рутинизации общественных институтов, особенно работы и образования. Критики движения указывали, что предлагаемая форма близости кратковременна, поверхностна, непрочна и что подобный гуманизм оказывается в основном внешним, ритуализованным и зачастую чуть ли не фашистским в своем требовании эмоциональной конформности. Группы часто становились агрессивными, использовали принуждение, поощряли острые переживания как самоцель.

Преимущества и опасности. Стали появляться сообщения о случаях возникновения психотических эпизодов у участников групп и о физических травмах, полученных в ходе игр; у некоторых лиц тренинг чувствительности послужил толчком к самоубийству. Хотя защитники групп утверждали, что подобные последствия наблюдаются менее чем у 1% участников, наиболее объективное из доступных в то время исследований показывало, что число жертв достигает 9%.

Несмотря на то, что участие в группах встреч, как правило, сопряжено с сильными эмоциональными реакциями, эти реакции далеко не всегда приводят к эмоциональному «росту» или изменению эмоционального статуса. Большинство опрошенных участников сразу по завершению работы группы положительно оценивали групповой опыт. При опросе через шесть месяцев их оценка значительно снижалась.

Американская ассоциация групповой психотерапии предупредила своих членов об опасности для членов групп, руководимых непрофессионалами. Комиссия по группам встреч Американской ассоциации психиатров подчеркнула, что группы сами по себе ни хороши, ни плохи, но что в безответственных руках они могут привести к негативным последствиям.