Этимологическое значение «жэнь₁» – «человек и человек», или «человек среди людей». Хотя иероглиф «жэнь₁» в значении «доброта правителя к подданным» присутствует в современных текстах канонизированной конфуцианцами доконфуцианской классики (Шу цзин, Ши цзин), возможно он был не только терминологизирован, но и искусственно создан Конфуцием, а затем включен в указанные тексты.

В конфуцианстве понятие «жэнь₁» сразу стало центральной категорией, определявшейся, с одной стороны, как спокойно-самодостаточная «любовь к людям», рождающая правильный баланс любви и ненависти (Лунь юй, XII, 22, IV, 2, 3, VI, 21; Мэн-цзы, IV Б, 28), с другой – как «преодоление себя и возвращение к [ритуальной] благопристойности» (кэ цзи фу ли), реализующее «золотое правило» морали: «не навязывать другим того, чего не желаешь себе», «упрочивать других в том, в чем желаешь упрочиться сам, и подвигать их на то, на что желаешь подвигнуться сам» (Лунь юй, XII,1, VI, 28).

У Конфуция жэнь₁ представлялось специфическим атрибутом «благородного мужа» (цзюнь цзы), не присущим «ничтожному человеку» (сяо жэнь) (Лунь юй, VI, 5, XIV, 7, 30), но уже у его ближайших последователей стало универсальным началом, образующим человеческую личность (Чжун юн, 20; Мэн-цзы, III А, 4, VII Б, 16; Ли цзи, гл.7). Мэн-цзы, усмотрев источник жэнь₁ в реагирующем с чувственной непосредственностью соболезнующем и сострадающем «сердце» (синь), без которого человек перестает быть человеком (Мэн-цзы, II А, 6, VI Б, 2, VII Б, 31), следствием «гуманного [отношения к] людям» (жэнь мин) считал «любовь [к миру] вещей», т.е. всему сущему (ай у). Он также обобщил суждения Лунь юя о социально-политической значимости жэнь₁ в понятии «жэнь чжэн» – «гуманное правление», ставшем впоследствии идеологическим штампом конфуцианской ортодоксии.

В раннем даосизме жэнь₁ подверглось критике как искусственное образование, не свойственное природе («небу и земле»), явившееся результатом деградации дао и дэ. В Дао дэ цзине (§ 8) жэнь₁ признано благотворной основой общения людей, а в Чжуан-цзы (гл. 12) распространено и на неживую природу в качестве «принесения пользы вещам» (ли у).

Дун Чжуншу (2 в. до н.э.) сделал шаг к онтологизации «гуманности», объявив ее воплощением «воли Неба» (тянь чжи) в человеческом теле и результатом «трансформации» (хуа) «пневмы» (ци) крови.

В позднем, так называемом религиозном, даосизме, философии «учения о таинственном» (сюань сюэ) и буддизме жэнь₁ стало играть роль одной из важнейших добродетелей – милосердия, преодолевающего барьер между «я» и «не-я» (у во₁).

Неоконфуцианцы под влиянием Хань Юя (768–824) расширили онтологическое содержание понятия «гуманность». Чэн Хао, Чжан Цзай, Ван Янмин и другие трактовали ее как атрибут неба (тянь), органическую единосущность индивида со всем мирозданием, уподобляя отсутствие жэнь₁ физическому параличу (медицинский смысл выражения «бу жэнь» – «негуманность»). Ван Янмин утверждал, что жэнь₁ «образует единое тело (ти) с камнем и черепицей».

В трактовках жэнь₁ неоконфуцианскими мыслителями конца Империи отразились особенности восприятия ими западной научной мысли. Тань Сытун идентифицировал жэнь₁ с общеприродной «силой любви» (ай ли), константным и всеобъемлющим проявлением мировой субстанции – эфира (итай). Кан Ювэй, разделяя эту точку зрения, связывал жэнь₁ с электромагнитным притяжением.

Философы 20 в., интерпретирующие классические китайские доктрины, толкуют жэнь₁ в изначальном конфуцианстве как сознательное следование этическим нормам (Ху Ши) или спонтанную нравственную интуицию (Лян Шумин), а в неоконфуцианстве – как принцип «моральной метафизики» (даодэ ды синшансюэ), выражающий самосозидающее личностное начало (Фэн Юлань, Моу Цзунсань, Ду Вэймин)