Основное значение Ван Чуна в истории китайской философии состоит не столько в создании оригинального учения, сколько в выработке стиля философствования, отличающегося духом независимой критики и полемического антиавторитаризма, а также постоянной апелляцией к эмпирическим данным обыденной жизни и естественных наук (особенно астрономии и медицины). В традиционных классификациях Ван Чуна, несмотря на его близость к конфуцианству, обычно относят к «эклектикам», или «энциклопедистам» (цза цзя). В его натурфилософии прослеживается влияние даосизма (трактовка миропорядка – «небесного дао» в категориях спонтанной «естественности» – цзы жань и «недеяния» – у вэй₁) и инь-ян цзя (универсальный дуализм сил инь ян в духе воззрений, представленных в Чжоу и). Этико-социальные взгляды Ван Чуна сложились под воздействием доктрин конфуцианства (идеология строго иерархизированного общества и государства, регулирующего «[индивидуальную] природу» – син₁ и чувства людей с помощью этико-ритуальной «благопристойности» – ли₂ и «музыки»-юэ) и легизма (признание законов – фа₁ в качестве необходимого дополнения к «благопристойности» и отказ от принципа абсолютного приоритета «древности» – гу₂ перед современностью). Непосредственными предшественниками Ван Чуна, на идеи которых он опирался, были Ян Сюн (1 в. до н.э. – 1 в. н.э.) и Хуань Тань (1 в. н.э.), a главными объектами критики – школа Дун Чжуншу (2 в. до н.э.) и оракуло-апокрифические сочинения (чэнь вэй). В полемике с их телеологической концепцией волевой деятельности Неба (тянь) и возможности обратного воздействия человека на ход природных процессов Ван Чун утверждал идею вневолевой спонтанности естественного порядка вещей, что привело его к признанию полной детерминированности человеческого существования чисто природными факторами. Судьбу он трактовал как врожденно «предопределенную» (мин₁) неизбежность, oтделяя от нее понятие этического воздаяния (счастьем за добро и несчастьем за зло). Небо в онтологическом плане Ван Чун определял как бестелесное скопление газообразной «пневмы» (ци₁), а в космологическом плане – как «тело (ти₁), не являющееся пневмой» (в духовном смысле), что соответствовало астрономическим представлениям о «крышкообразном небе» (гай тянь), представлявшемся твердой полусферой. Единство мира, по Ван Чуну, обусловлено универсальной динамичной субстанцией – «изначальной пневмой» (юань ци₁), которая представляет собой «эссенциальную (цзин₃) утонченность Неба и Земли» и лежит в основе самозарождения всех материальных и духовных явлений, различающихся степенью ее чистоты и густоты. Жизнь и психика, по Ван Чуну, присущи эссенциальному состоянию самой «пневмы». Эта концепция в наиболее развитой форме выражает представления и кoнфуцианцев (Мэн-цзы), и даосов (Чжуан-цзы) об универсальном характере «пневмы». Использованная Ван Чуном для опровержения религиозных представлений о духах и достижении бессмертия аналогия между сгущением и рассеянием пневмообразований (вещей и людей) и превращением в лед и таянием воды стала популярной в китайской философии (особенно в неоконфуцианстве начиная с Чжан Цзая, 1020–1078). В человеке «пневма» воплощается как несущая в себе неизменное предопределение «[индивидуальная] природа». Ван Чун синтезировал взгляды предшествующих конфуцианцев (Мэн Кэ, Сюнь Куана – 4–3 вв. до н.э. и Ян Сюна) на «природу» человека, считая ее «доброй» (шань) у людей «выше среднего» уровня интеллектуальных и моральных качеств, «злой» (э) – у людей «ниже среднего», доброй и злой – у «средних» людей, но отрицал, что «врожденное знание» (шэн чжи, син чжи) является фактором, определяющим различие типов людей. Психические способности человека, по Ван Чуну, коренятся в его кровеносной системе и определяются материальными условиями среды. Следуя концепции всеобщих трансформаций Чжоу и, Ван Чун трактовал историю человеческого общества как циклическую смену господства «культуры» (вэнь) и смуты, не зависящую от качеств правителя.

(9.90 Кб)